— Да, черт возьми! Извинись — мы атаковали по ошибке.

Воллен молчал. Не мигая, он смерил Герлаха таким же свирепым взглядом.

— Иногда ты требуешь от меня слишком многого.

— Ты отказываешься подчиниться? — спросил знаменосец, лицо его начало наливаться кровью.

— Конечно нет.

Воллен глубоко вздохнул и перевел взгляд на Билидни. Предводитель кислевитов и его воины пытались вникнуть в смысл сказанного Волленом и Герлахом.

— Ротный, мы очень сожалеем о том, что по ошибке атаковали вас и э-э-э…

Билидни кисточкой хлыста отогнал от лица жужжащую болотную муху, а другой рукой сделал странный короткий жест — легкий поворот кисти, словно отбросил горсть семян.

— Это неважно, — небрежно ответил он и как-то театрально сдвинул брови.

— Мы не хотели выказать вам неуважение, сэр…

И снова тот же жест, и уголки рта опустились вниз.

— Неважно, — повторил Билидни и вывел свою лошадь на несколько шагов вперед, так что она поравнялась с конем Воллена. Билидни по-отцовски похлопал горниста по плечу.

— Все живы, — многозначительно заметил он, потом склонился к самому уху Воллена, и горнист чуть не задохнулся от запаха пота и вонючего дыхания кислевита. — Вебла? — спросил Билидни и указал хлыстом на Герлаха. — Вебла, да?

Кое-кто из кислевитов, услышав вопрос предводителя, не сдержался и хохотнул.

— Что он сказал? — резко спросил Герлах.

— Я не понял, знаменосец. Я не знаю этого слова.

Хейлеман откинулся в седле. Он был взбешен. Эти язычники, они смеялись над ним. Сделали из него мишень для своих грубых шуток.

Герлах был наслышан об лансерах Кислева, их расписывали как победоносных, внушительных воинов в эффектных доспехах с богатыми украшениями и оперением, рассказывали о том, какие они искусные наездники, такие же величественные, как рыцари Империи. Ему даже говорили, что они зачастую повергают в бегство противника одним только видом своих роскошных доспехов, которые свидетельствуют об их доблести и богатстве, добытом в битве.

Но только не эти оборванцы. Похоже, все эти россказни о Севере — ложь. Нет никакого величия ни в этих краях, ни в их обитателях, а их хваленые лансеры — просто-напросто убогие дикари.

— Ждевка, — сказал он Воллену, — просто узнай у них, где Ждевка.

Без лишних разговоров и церемоний небольшой отряд Билидни провел лансеров Империи на лигу на север, и громадный курганец оказался у них за спиной. В обдуваемой ветром степи на границе с далеким лесом лежала Ждевка. Вокруг города то тут, то там виднелись редкие перелески.

С приходом армии Империи границы города значительно расширились. На акры вокруг Ждевки раскинулись шатры, палатки, костры полевых кухонь, внушительные пирамиды копий и алебард, загоны для лошадей. К северу от города, за валами из дерна, за заполненными землей плетеными корзинами без дна и за бревенчатым частоколом установлены пушки, их жерла направлены в сторону леса.

Восточный ветер принес мелкий моросящий дождик, капли воды постукивали по доспехам. Кислевиты плотнее запахнули свои меховые плащи: они въехали в город.

Герлах попытался оценить масштаб собравшегося у Ждевки войска. Он насчитал как минимум пятнадцать штандартов Империи плюс вымпелы артиллерии и развевающиеся знамена двух соединений пехотинцев из Тиля. Все вместе, даже по самым скромным подсчетам, — шесть тысяч воинов.

«Вот как должна выглядеть настоящая армия, — подумал Герлах. — Мощь Империи. Вместе с другими силами, которые подтягивались к берегам Линска, они очистят Север и изгонят восставшую нечисть».

Они ехали по протоптанному в грязи проезду, и Герлах испытывал неподдельную гордость за свою принадлежность к армии Империи. Мимо промаршировали алебардщики в чистых и ярких туниках — голубых, красных, золотых и белых. За ними копьеносцы в безупречных безрукавках с геральдическими знаками и начищенных стальных шлемах. Легким галопом проскакала цепочка демилансеров из другого соединения — блеск кокард, развевающиеся на ветру флаги. Мужчины с раздвоенными бородками в пышных бархатных бриджах кричащей расцветки и в сверкающих длинных кольчугах водят точильными камнями по стальным клинкам тяжелых мечей. Трубачи, флейтисты, барабанщики и горнисты. Литавры и длинные полевые трубы отражают солнечные лучи. Лучники в кожаных шапочках и длинных рубашках упражняются в стрельбе из ивовых луков по соломенным чучелам.

На перекрестке они остановились, уступая дорогу шести Рыцарям Пантеры в сопровождении прислуги и копьеносцев. Копыта их мощных коней украшены густым оперением, пурпурные и лиловые попоны вышиты золотом. Огромные всадники облачены в тяжелые доспехи, на плечи наброшены шкуры леопардов. Воплощенное величие.

Герлаха раздражал Билидни, казалось, воины Империи не производят никакого впечатления на людей этого дикаря. Кое-кто из них даже посмеивался над рыцарями-великанами. Если их что-то и заинтересовало, так это грубый, неотесанный штандарт — со щита на толстом шесте змеились красные и белые полотнища, к самому щиту прибито расправленное крыло орла. Этот штандарт был водружен в том месте, где разбили свой лагерь конфедераты из Кислева. К тому же дикари в вонючих шкурах и их нечищеные пони без присмотра разгуливали между маскировочными навесами, никакой дисциплины, никакого порядка. Ни намека на достоинство.

Билидни с ленцой махнул рукой, скорее Воллену, нежели другим лансерам, и повел своих людей к стоянке кислевитов.

Герлах был рад избавиться от этих язычников, он направлялся в здание городской управы, или, как его называли горожане, зал. Это было самое высокое строение в Ждевке с крышей в форме луковицы, крытой дранкой.

Маршал Нейбер превратил зал в свой штаб.

Герлах оставил Фридела и Тракса с лошадьми на улице, а Воллена взял с собой в качестве эскорта. При входе в зал, небрежно развалясь, расселась свита Нейбера — шесть меченосцев, два барабанщика и два флейтиста. Они передавали по кругу бутыль с вином. Все они были в широкополых шляпах, украшенных перьями цапли, в экстравагантных шелковых чулках и в обтягивающих жилетах с глубокими вырезами, открывающими богатую дамасскую вышивку. Стражники не удостоили своим вниманием промаршировавших мимо лансеров и лишь скользнули по ним взглядом.

Нейбер — полевой маршал, командующий всеми объединенными силами, был тучным, обрюзгшим мужчиной с жесткой квадратной бородой на распухшем лице с зарубками от поединков молодости. Лишний вес, казалось, склонял маршала к земле, этому способствовало и выпитое им вино. За открытой каминной решеткой был разведен огонь, в зале пахло запеченной домашней птицей и луком.

Нейбер потягивал вино из крохотного металлического бокала, который он регулярно освежал. Рядом со столом стоял открытый походный джентльменский сундук, кожаные ремни отброшены в сторону, в обшитой изнутри атласом шкатулке покоились бокалы. В выдвижном ящичке лежали серебряные столовые приборы, на которых был выгравирован герб маршала. Герб был вытравлен и на бокалах.

Лансеры вошли в зал и, зажав шлемы под левой рукой, отсалютовали маршалу.

— Что еще за дерьмо? Вы кто? — резко спросил Нейбер.

— Второй отряд епархии демилансеров, прибыли из Талабхейма, сир, — рапортовал Герлах.

— Скотт! Скотт? Ты где, маленький зловредный засранец?

В зале появился низенький плешивый мужчина, своей манерой держаться он напомнил Воллену мула, которого слишком часто бьют. На нем был камзол и плащ адъютанта.

— Я здесь, мой маршал.

— Где, черт возьми, ты прячешься?

— Наблюдаю за приготовлением ужина для вас. Как было приказано.

— Заткни свою глотку.

Нейбер, закутавшись в меховой плащ, сидел у огня в кресле с низкой спинкой и попеременно вытягивал ноги к решетке. Сырые чулки собрались в гармошку и свисали со ступней. На коленях у него покоился маршальский жезл.

— Сапоги просохли? — проскрежетал Нейбер, осушил бокал вина и протянул его за добавкой. Скотт поспешил подчиниться.