— А штандарт? Каус, штандарт?

Сухой свист вырвался из груди Димитера. Он умер.

Герлах поднялся на ноги и стянул перчатки. Они смогли спасти никчемный флаг кислевитов и потеряли собственный штандарт во второй раз. Знаменосец почувствовал приступ тошноты. Из всего отряда второй епархии демилансеров остался он один. Даже их гордость — штандарт остался на поле боя. Он потерял всех и потерял честь знаменосца, не сумев спасти символ отряда. Лучше бы он погиб под Ждевкой. Лучше бы кислевиты дали ему умереть с честью.

Снова грянул гром, на северном склоне неба под разбухшими черными тучами заплясали молнии. Билидни и его люди, все смотрели на Герлаха.

Надо было спасти хоть что-то. Сохранить хоть крупицу достоинства.

— Едем, — сказал он Билидни. — В Чойку или в какой-нибудь город на Линске. Надо ехать туда. Предупредить…

Билидни поскреб подбородок и пожал плечами.

— Мы должны туда ехать! — настаивал Герлах. — Северяне уже уничтожили Ждевку! Они идут на юг, к реке! И дальше! Сигмар не дал нам погибнуть. Мы должны использовать этот дар!

— Нет, — сказал Билидни. — На восток.

— Проклятие! Армии Империи движутся на север к границе! К реке! Если мы их не предупредим, они попадут в мясорубку!

— Нет, Вебла. Нам лучше идти на восток. Уходить. Потом вернемся.

— Нет…

— Одна дорога, да? Мы скачем на запад или на юг и умрем каждый раз. Здесь смерть, здесь смерть, и здесь тоже смерть. Мало что сможем сделать. Но на восток, а? Мало и много, много по чуть-чуть. Как в сказке — у человека была галька, он хотел замок. По чуть-чуть он…

— Заткнись! Где твоя верность клятве? Где твоя честь, черт возьми?

Затрубил рог. Северяне широким фронтом приближались через лес. Лансеры побежали к своим лошадям. Билидни посмотрел на Герлаха.

— Мало и много, Вебла, много по чуть-чуть, — сказал он и оседлал свою лошадь.

— Скачи, Вебла. — Билидни указал на Саксена. Бока боевого коня Герлаха покрывал слой засохшей грязи и пота. — Скачи и будешь жить. Когда ты жив, ты можешь выбирать, как умирать.

III. КУРГАНЦЫ

Весь мир превратился в жуткое место. Свет угас, и мир уместился в одну-единственную тонкую вертикальную, невероятно жесткую линию, которая впивалась ему в лоб и в переносицу.

Весь мрак, всё сущее, все составляющие мира, вся «суть», как называли это великие школяры Империи, все сконцентрировалось в этой линии, делая ее в тысячи раз тяжелее камня и в сотни тысяч раз тверже железа. Даже темнота просочилась сюда. Линия давила с такой силой, что череп вот-вот должен был треснуть.

Единственной составной этого мира, которую не поглотила линия, был запах. Вонь накатывала волнами, пахло испражнениями.

Карл Райнер Воллен закашлялся и понял, что жив. Еще он понял, что жесткая линия, впивающаяся ему в голову, — рана, которую ему нанес топором варвар с волчьим забралом. Карл не двигался, ему казалось, если он шевельнется, его череп раскроется, как книга.

Рукой без перчатки он ощупал то, на чем лежал. Он распластался на некой ненадежной поверхности, его голова была задрана, лицом он упирался во что-то твердое. В брусок. В перекладину.

Карл начал ощупывать собственное лицо. Лицо не было разрублено, но до левой стороны было не дотронуться. Тонкой вертикальной линией была перекладина, в которую он упирался лицом.

Воллен открыл глаза. Блики огня, расплывчатые пятна света. Вонь от испражнений была все такой же сильной, но теперь к ней примешивались запахи дыма, пота и крови. Пока Карл был без сознания, нижняя челюсть у него отвисла, язык и горло стали сухими, как пергамент.

Он со стоном повернулся на бок и услышал, как рядом стонет кто-то еще. Карл понял, что лежит на груде человеческих тел. Он перевернулся на спину и сел. В висках тяжело стучали молоты.

Он был в клетке. Своеобразной клетке. Сделанной из кольев, пик и копий, воткнутых в землю на расстоянии ладони друг от друга. Клетка была круглой формы около пяти пядей в диаметре, колья и пики скреплялись медными цепями по центру и по верху ограждения. Крыши не было, и пленные могли видеть клубящиеся над ними грозовые облака.

Колья, пики, копья… оружие имперской армии, оружие павших воинов.

Снаружи клетки, кроме черной земли, превратившейся в жидкое месиво, дыма и огня, ничего не было видно. Сажа и искры кружили над горящими домами. Из темноты доносились крики и бой барабанов. Карл не был уверен, где именно он находится, но предполагал, что все еще в Ждевке.

Все пространство в клетке было завалено человеческими телами. Это были воины Империи — окровавленные, грязные, большинство без сознания и многие, без сомнения, мертвые. Они лежали, как их побросали, — беспорядочной грудой. Карл сознавал, что ему повезло, что его бросили в клетку одним из последних. Он оказался на вершине этой горы из человеческих тел. Те, кто лежал в самом низу, наверняка задохнулись. Скрюченные конечности торчали во все стороны, некоторые повываливались наружу в промежутки между копьями и пиками.

Рядом с Волленом лежал солдат из Карроберга, челюсть его была сломана, разодранный дуплет [1] пропитан кровью. Под ним копьеносец из Виссенланда с оторванным ухом и синими распухшими губами. Лучник чуть в стороне под ним был то ли без сознания, то ли мертв. Остальных было трудно опознать — одежда с них была сорвана, а тела залиты кровью и перепачканы в грязи.

Одежда и кольчуга Карла были изорваны в лохмотья и искромсаны в клочья. Он снова ощупал свое лицо и скривился от боли. Этот топор! Почему он остался жив?

— Что с нами будет? — спросил кто-то тихим, испуганным голосом.

Карл осмотрелся. Еще один солдат, копьеносец из Виссенланда, сидел на горе тел, прислонившись к «прутьям», и смотрел прямо на него. Солдат был совсем юный, камзол его был распорот, грудь пересекала длинная резаная рана. Его белокурые волосы слиплись от пота и крови.

— Что они с нами сделают?

Воллен тряхнул головой.

— Как твое имя? — спросил юный копьеносец.

— Карл Р… — начал Воллен, а потом просто сказал: — Карл.

— И меня так зовут! — радостно откликнулся солдат, но тут же сник. — Карл Федрик из Виссенланда. Они убьют нас, да?

— Пока еще не убили, — сказал Воллен. Никто не станет строить клетку, какая бы она ни была, для тех, кого собирается убить. Карлу не хотелось этого говорить, но у него мелькнула мысль, что, возможно, смерть для них — самая радужная перспектива.

— Что же они собираются делать? Что? — не унимался молоденький солдат.

— Заткнись, мальчик! Черт возьми, заткнись, ради Сигмара!

Карл обернулся и увидел у противоположной стены клетки седого воина из Аверланда. Он тоже неловко сидел на горе раненых и убитых.

— Просто заткнись, — повторил пожилой солдат.

Ему мечом рассекли руку, и он крепко прижимал ее к груди. Борода его была отрублена, судя по щетине и порезам, грубо и совсем недавно.

Карл попытался пошевелиться, но кто-то под ним вскрикнул и застонал. Карл был уверен, что это просто воздух вырвался из чьих-то мертвых легких. Трупный запах был невыносим. В клетке роились мухи.

Неожиданно мимо клетки проскакали два северянина. Юный копьеносец съежился от страха. Всадники исчезли в густой пелене дыма.

— Все нормально, — успокоил юношу Воллен. — Все нормально. — Он сам не верил тому, что говорил. Ничего нормального во всем этом не было.

Карл снова взглянул на ветерана из Аверланда и успел заметить, как тот вытащил из пропитавшегося кровью рукава тонкий кинжал. Старый солдат прижал острие кинжала к горлу и закрыл глаза.

Воллен бросился через клетку.

— Нет! — закричал он, не обращая внимания на крики и стоны людей у него под ногами.

Карл ухватил ветерана за руку. Острие клинка оставило кровавую точку на шее солдата. Он вскрикнул и попытался отбиться от Карла, но тот, крепко вцепившись в запястье руки с кинжалом, наотмашь ударил солдата по лицу.